Театральная жизнь в Петербурге начала XIX века - (исп.: И. Образцова, И.Стависский)

Театральная жизнь в Петербурге начала XIX века была весьма интенсивной, театральные впечатления занимали едва ли не главное место в светском обществе и вызывали едва ли не самые яркие эмоции у петербуржцев. Театр занимал в жизни столичного жителя огромное место. Театр выполнял не только функцию развлекательную, но и социальную: это было и место проведения досуга, и эмоциональных переживаний, и место встреч, свиданий, возможность выйти в «свет». Так как в XIX веке существовало монопольное право государства на устройство зрелищных представлений, то все театры, существовавшие в городе, находились в ведении Дирекции императорских театров и выполняли роль площадок, на которых выступали казённые театральные труппы: русская, французская, немецкая и итальянская. Каждая из четырёх трупп, как правило, давала представление на своём родном языке. Театральный сезон, длившийся с сентября по июль-месяц, прерывался во время государственного траура после смерти царствовавших особ (1801, 1825/1826 гг.), во время холеры (с 6 июля по 8 октября 1831 года), наводнения в ноябре 1824 года, а иногда спектакли отменялись и из-за сильных морозов. По Высочайшему указу, изданному ещё Павлом I в 1796 году, прекращались театральные представления на время Великого и Успенского постов. Сразу после Масленицы на восемь недель императорские театры закрывали. Со второй недели допускались сдержанные развлечения - прежде всего концерты с серьёзным музыкальным репертуаром, именовавшиеся в столице «постными». Представления оставлены были лишь для многочисленных в России иностранцев и иноверцев. Вечерние представления заканчивались сравнительно рано: спектакли обычно начинались в 18:00 (иногда в 18:30) и завершались около 21:00. Перед началом представления и в перерывах между представлениями звучала музыка. Во время довольно коротких антрактов публика из зала не выходила, а фойе использовались только во время костюмированных балов и маскарадов, устраиваемых Дирекцией императорских театров. Цены для входа на маскарад были относительно небольшими - 1 рубль с человека, и, таким образом, собирали самый широкий круг участников - от членов царской семьи до простых горожан. Маскарады в Большом (Каменном) театре начинались после окончания спектаклей, в 23:30. Петербургская знать съезжалась обычно после полуночи. Популярность маскарадов была столь велика, что их стали использовать как источник благотворительной деятельности. Так, 6 октября каждого года в театрах проходил благотворительный маскарад в пользу воинов-инвалидов. Гардероба в театрах не было, и в зимнее время зрители входили в театр в верхней одежде или оставляли шубы лакеям, ожидавшим в сенях. У зданий некоторых театров были обустроены специальные пандусы - кареты подъезжали прямо под фронтон, и выходящие из карет, таким образом, сразу же входили в театр, не запачкав одежды. Около театра полицейское подразделение занималось расстановкой карет. Кучера дожидались господ у Большого и Александринского театров, зимой греясь у специально оборудованных открытых круглых беседок, в которых разводился костёр. Огромное здание Большого (Каменного) театра, вмещающее тысячную толпу, освещались маслом и воском. «Сложность и опасность тогдашнего способа освещения сказывались в постоянных пожарах театральных зданий. Мало помогали особые противопожарные меры - увеличение выходов, устройство больших водоемов и проч. Уже в старом Большом театре находились под кровлей четыре огромных водохранилища с восемью мехами и двумя насосами. Это, впрочем, не помешало пожару уничтожить здание театра до основания. Таким образом, громадное здание освещалось бесчисленными масляными лампами, угрожавшими при малейшей неосторожности стихийным бедствием. Восковые свечи применялись для освещения оркестра, запасных фонарей, для жирандолей и для бутафорских целей». Каждому актёру перед спектаклем выдавалось по две свечи для лапчатых бра, освещающих зеркало в гримерной - отсюда произошло выражение «Игра не стоит свеч». Чтобы зажечь большое количество масляных ламп в массивной театральной люстре, над потолком зрительного зала находилось помещение, откуда потом специальным механизмом её спускали вниз. «В начале 1830-х гг. XIX века в Александринском театре в центре зрительного зала висела люстра с 72 рожками, на стенах лож было 108 золоченых бра по 3 рожка в каждом, и в коридорах - 203 масляные лампы». Технические возможности того времени не позволяли быстро включить или погасить свет и яркое освещение зала допускалось лишь к началу спектакля. Сейчас нам сложно представить, но зритель пушкинской поры ожидал представление в полумраке, а спектакль смотрел, напротив, в залитом светом театре. Социальный состав петербургского зрителя представлял собой картину весьма пеструю. По статистическим данным, в 1818 году в Санкт-Петербурге проживало 386285 человек, к 1836 году население выросло до 451974 человек. Конечно, не все эти люди посещали театр. Интересно, что мужчины составляли приблизительно 2/3 общего числа жителей города. Места в зрительном зале четко определялись общественным положением зрителей, да и сама архитектура театрального здания отчетливо отражало социальную структуру публики. Формула рангового театра с ложами ... вполне соответствовала кастовым требованиям эпохи. Кресла для сановников и придворных, стоячий партер для среднего чиновничества и буржуа, раек для толпы, ложи для женщин и их спутников - так приблизительно размещалась на спектакле петербургская публика начала XIX века. Главным отличием тогдашнего театрального зала от позднейшего было разделение всей его нижней площадки на «Кресла» и «Партер». «Кресла» - это несколько рядов кресел, установленных в ближайшей к сцене части зрительного зала. Их занимала вельможная публика, которая, по характеристике Пушкина, была «слишком занята судьбою Европы и отечества, слишком утомлена трудами, слишком глубокомысленна, слишком важна, слишком осторожна в изъявлении душевных движений, дабы принимать какое-нибудь участие в достоинстве драматического искусства». Если «Кресло» абонировалось на год - на него вешалась цепочка. Находиться в креслах могли только мужчины, тогда как дамы и их спутники занимали ложи. При входе в зал прежде всего бросалась в глаза императорская ложа. Она устроена по самой середине, напротив сцены и актёра. По высоте она занимает два яруса лож, огромные позолоченные и украшенные лепниной стояки поддерживают бархатные, подернутые золотыми шнурами с кисточками занавеси, где изображен гигантский, фантастической геральдики, гордый герб России. К царской ложе, предназначенной для членов императорской фамилии, дипломатов, послов и высокопоставленных гостей, примыкало несколько комнат для отдыха. Состоятельные и знатные люди располагались в ложах нижних ярусов. Чаще всего ложа абонировалась на весь сезон и становилась для их владельцев собственной небольшой «театральной квартиркой»: в ней можно было с комфортом смотреть спектакль, принимать гостей, снять верхнюю одежду, выпить чай (ведь театрального буфета в те времена тоже не было). Ложи верхних ярусов занимали чиновники и помещики средней руки, богатые купцы со своими семьями. Истинные театралы - военная и штатская дворянская молодежь, посещавшая театр почти ежедневно, образовывая свои «фланги» и «партии», боровшиеся друг с другом во имя тех или иных кумиров - обычно занимали «места за креслами» в партере, где можно было стоять или сидеть. В партере толпились тонкие ценители драмы, страстные любители театра, его теоретики и поклонники. Из-за незначительной платы сюда проникала наименее чопорная и наиболее восприимчивая часть зрителей. Иногда, при полных сборах, они были вынуждены стоять очень плотно друг к другу, причем на больших спектаклях создавалась невероятная давка. Самый верхний ярус в театре именовался галереей, а в обиходе - галёркой или райком. Он имел отдельный вход. В райке собиралась разночинная публика, которая была не менее живой, восприимчивой и впечатлительной частью зрительного зала и составляла некую эмоциональную диагональ с партером. Раек посещался захудалыми писцами, приказчиками модных магазинов, лакеями, служанками, камердинерами, конторскими, артельщиками, таможенными сторожами. Здесь собиралась самая невзыскательная и наиболее благодарная публика. Театральный этикет того времени дозволял публике свободно входить и выходить из зала в любое время. Одни зрители ежедневно являлись к началу спектакля, меломаны и балетоманы появлялись на час позже, когда после легкого водевиля «для съезда карет» начиналась опера, балет или большой дивертисмент. При этом, соблюдая правила светского этикета, они обменивались приветствиями со своими знакомыми, раскланивались, беседовали... Театральный «хороший тон» предписывал входить в зал в последнюю минуту или даже после поднятия занавеса. Но на премьерные спектакли или на представления, даваемые по особым торжественным событиям, посетителям партера, напротив, приходилось собираться задолго до начала спектакля, в 15:00-16:00. Естественным регулятором социального распределения мест служили цены на билеты: в 1830 году в Большой (Каменный) театр места на балкон и галерею стоили от 50 коп. до 2,50 руб.; места за креслами - 3,50 руб; кресла - 5 рублей; места в ложах - от 7 до 20 руб. Ложи и кресла обычно бронировали на сезон: это было выгоднее чем покупать билеты, но всё равно достаточно дорого. Поэтому бронировать места могли себе позволить лишь состоятельные люди.